Форум общественной поддержки Международного Центра Рерихов

Президент Международного Центра Рерихов Юлий Воронцов:
Министерство культуры ведет себя, как собака на сене
Пресс-центр "Комсомольской правды", 20 февраля 2004 г.
http://www.roerichs.com/Publications/Ce ... rifing.htm

Картины Николая Рериха, переданные его сыном России, до сих пор хранятся в запасниках Музея Востока, вместо того, чтобы радовать глаз посетителей Центра-музея Рерихов. Кто виноват в этом и когда наследие Рериха увидит свет – вопросы, обсуждавшиеся на очередном брифинге в «КП».

На пресс-конференции, посвященной проблемам отношений Рерихов с Министерством культуры России, присутствовали: президент Международного Центра Рерихов, спецпредставитель Госсекретаря ООН, Чрезвычайный Полномочный Посол России Юлий Воронцов; вице-президент Международного Центра Рерихов, генеральный директор музея им. С.Н. Рериха Людмила Васильевна Шапошникова; исполнительный директор Фонда имени Рериха Александр Стеценко; адвокат Московской коллегии адвокатов Михаил Репников; вице-президент Международного центра Рерихов Вячеслав Моргачев. Ожидался также председатель попечительского совета Международного центра Рерихов, президент Международной ассоциации Фонда мира, неоднократный чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Тема пресс-конференции: "Минкультуры России против воли Рериха".
Шапошникова:
- Все присутствующие здесь не сомневаются в том, что вся наша история связана с положением, не очень счастливым для самой страны, когда у нас процветает разбой и коррупция чиновников, когда нарушаются права граждан, когда дикий капитализм разрушает экономику и многие другое. Уже 14-й год мы находимся в состоянии не конфликта, а настоящей войны с Министерством культуры. Почему это происходит и что за этим следует? Дело в том, что Министерство культуры было первым зачинщиков этого странного состояния между двумя организациями: Министерством культуры и небольшим тогда музеем Рериха. Министерство культуры во время этой войны все время нарушало волю Святослава Николаевича Рериха, который передал нашей организации наследие его родителей, Николая Константиновича Рериха и Елены Ивановны Рерих. Я отмечу вам главные направления событий. В связи со всеми действиями, предпринятыми Минкультом, с его стороны было допущено грубое нарушение воли Святослава Николаевича. В чем именно? Прежде всего в том, что Святослав Николаевич предложил сделать общественный музей имени Рериха. Он не доверял уже тогда нашему государству. И этот музей был сделан. Общественный музей был одной из причин такого негативного отношения к этому музею самого Минкульта. Общественный музей - это было нечто новое, с чем традиционная структура государства согласиться не могла. Поэтому музей Николая Константиновича с самого начала был отнесен к второразрядному или еще хуже. И были сделаны попытки ликвидировать этот общественный музей. Все, что было затеяно Минкультом, имело своей целью завладеть наследием, которое находилось в распоряжении и во владении Международного Центра Рерихов и музея. И завладеть самим зданием. Вот многие годы были направлены на это.
Кроме того, я хочу сказать, что вместе с этим Министерство культуры завладело сразу большой коллекцией , 288 полотен, картин Святослава Николаевича и Николая Константиновича Рерихов, которые были внесены в дарственную Святослав Николаевича Рериха. И завладев этой коллекцией, оно не соглашалось, несмотря на требования собственника, который писал президенту Ельцину, вернуть эти картины Международному Центру Рерихов. Картины до сих пор остаются во владении Министерства культуры. И вот эти моменты, конечно, остаются до сих пор актуальными и с ними пока мы справиться не смогли. Особенно обострилась ситуация в отношениях с Министерством культуры после смерти Святослава Николаевича Рериха в январе 1993 года. В январе он умер, а в феврале музей Востока, где хранились эти спорные картины, с подачи Министерства культуры поставил эту коллекцию в государственную часть музейного фонда. Иначе говоря, “огосударственили” эту коллекцию. И государство стало считаться собственником коллекции. Но дело в том, что при постановке в музейный фонд, государственный, нашей коллекции не было соблюдены законные вещи, которые указаны в Законе о музеях 1995 года. Там сказано, что в государственную часть музейного фонда ставятся только те экспонаты, которые являются собственностью федеральной. Естественно, что данная коллекция никогда не являлась федеральной собственностью. Данная коллекция принадлежала сначала Святославу Николаевичу, а потом Международному центру Рерихов.
Министерство культуры не имеет ни единого документа, который бы свидетельствовал, что во время постановки нашей коллекции в музейный фонд, государственной части, были произведены нужные процедуры. В частности, не было приказа министра культуры, не была проведена экспертиза, не было заключения фондовой комиссии и многого другого. Иначе говоря, утверждение, что поставлена коллекция на учет в эту государственную часть музейного фонда, является недействительным. И Министерство культуры не есть ни собственник, ни представитель собственников. Они сейчас используют присвоенное себе звание, что они являются представителями собственника, то есть государства. Этого по закону у нас нет.
Вот такие нарушения, которые происходят в пространстве борьбы. Но это еще не самое страшное. Самым страшным было издание правительственного постановления по наследию Рерихов, в котором сказано, что нужно создать государственный музей Рерихов. И это было нарушением его воли. Отдать здание, где располагается МЦР, музею Востока, создать музей в качестве филиала музея Востока. Это тоже было нарушением закона, потому что само постановление было сделано на основе фальшивого письма вдовы Святослава Николаевича Девики Рани. Это письмо она никогда не писала, оно было сочинено ее секретарем. Письмо, где требовали вместо общественного музея создать музей государственный. Я хорошо знаю Девику Рани. Никогда Девика Рани, индийская жена, не могла пойти против воли даже умершего мужа и никогда Девика Рани не знала, что такое общественный музей и что такое государственный. Секретарь потом попала под уголовное преследование, потому что она обобрала стариков в конце жизни. Этот процесс до сих пор идет, обвинение ей представлено.
Использовали документ, созданный человеком, уже находящимся под следствием. Это постановление все-таки пошло. Мы отбились от этого постановления, сохранили свое здание. Но к этому господин Чубайс, который в то время был вице-премьером, разослал по соответствующим инстанциям секретное письмо, в котором дал распоряжение немедленно изъять у Международного центра Рерихов наследие и передать его Музею Востока. То есть произвол полный. И этим произволом сопровождаются все действия, которые производит Министерство культуры и до сих пор. Министерству культуры не хватило своих ресурсов, и оно в союзники призвало Минюст, Налоговую инспекцию и даже милицию. Минюст приходило проверять у нас устав, который был зарегистрирован Минюстом. В этом уставе они нашли якобы недостаток, что у нас есть музей.
Музея у вас не должно быть, немедленно изымайте музей. Если мы изымаем из МЦР музей, мы его оставим беззащитным перед нападением Минкульта. И это Минкульту очень выгодно. То есть Минюст начинает обслуживать нужды Минкульта. Налоговая инспекция арестовывает наш счет совершенно незаконно. Но после того, как они проверили, что и как, и не нашли никаких злоупотреблений, они ушли. Через месяц их заставили еще раз прийти. И тогда, когда я позвонила в Налоговую инспекцию и сказала: у вас что, нет других дел? То мне ответили: вы поймите нас, нам сверху дают указание.
Вот вам цена законности поступков Минкульта. Что касается милиции, то к нам пришел однажды милиционер, который сказал, что ему нужно проверить наши документы, насколько мы законная организация. Я не комментирую. 2004 год. Столетие Святослава Николаевича Рериха, нашего великого соотечественника, который сделал большой вклад не только в культуру Индии, в которой он долгие годы жил, но и в нашу культуру, оставив нам наследие своих родителей и передав его Международному центру Рерихов. То, что все это совпало именно с юбилеем, очень интересно. Есть две страны, которые будут отмечать этот юбилей: Индия и Россия. Индия начала его отмечать еще с конца прошлого года, и там она создала комиссию на правительственном уровне. У нас, несмотря на наши настойчивые просьбы создать на этом же уровне юбилейную комиссию, ничего пока не получается. Единственное торжество, которое устраивает Минкульт во время столетнего юбилея Святослава Николаевича, это попытка разрушить музей, который он создал, как основатель этого музея. Это попытка забрать наследие самым незаконным образом и многое другое. К тому же сейчас все действия, которые мы принимаем в защиту нашего наследия, в защиту нашего музея, все они получают немедленную реакцию Министерства культуры. И Министерство культуры как бы схватывает все наши шаги и блокирует их. Я приведу примеры. Несколько месяцев тому назад мы обратились в Хамовнический суд, в суд особого производства, с тем, чтобы он подтвердил наше владение наследием Рерихов, что это владение законно.
Хамовнический суд, рассмотрев все наши документы, нашу дарственную или завещание, наши обращения Святослава Николаевича по различным инстанциям, высоким, его все документы, которые были заверены нотариусом индийским, который имел международные права для этого, пришел к выводу, что да, мы вступили в наследие имуществом, на которое мы имеем право. Вот тут Минкульт и проявил себя во всем своем цинизме. Минкульт подает на решение Хамовнического суда жалобу в надзорную инстанцию Мосгорсуда. Мосгорсуд принимает эту жалобу, не имея никаких на это законных оснований. В жалобе министр называет себя представителем собственника, каковым он не является. Но, несмотря на это, принимается жалоба Мосгорсудом и выноситься решение в пользу Минкульта: отменить решение Хамовнического суда. Вот подготовка к тому, чтобы завладеть этим наследием. Мы обратились в Счетную палату с тем, чтобы проверили наличие картин в музее Востока, потому что мы не были допущены. Мы обратились с просьбой проверить законность пребывания наших картин в Музее Востока. Когда мы в первый момент говорили с аудиторами Счетной палаты, они подошли к вопросу очень правильно, и работа началась. Чем закончилась работа? Работа закончилась тем, что на недостающие картины, а их оказалось 45 штук, не обратили внимание. Но обратили внимание на невыполненное постановление 1993 года, которое гласит: отобрать усадьбу у них, там, где мы помещаемся, и забрать наследие. Вот такие вещи.
Бороться с государством крайне трудно. Но у нас другого выхода нет. Оно не идет на обычные мирные переговоры и не собирается этого делать. Министерство культуры быстро связалось со Счетной палатой, и там договорились: не нужно, а что не хватает этих картин, то пусть они докажут. И не нужны совершенно документы, которые есть у нас. У нас эти картины в дарственной перечислены по всем правилам. Название картин, техника и т. д. Где 45 картин? Предположим, не хотелось Счетной палате заниматься проверкой, почему оставили эти картины Музею Востока. И если этих картин нет, 45 штук, 11 - Николая Константиновича и 34 - Святослава Николаевича, неужели Счетную палату это могло не заинтересовать? Не попало это в решение Счетной палаты, на этом закончилось. Поскольку Счетная палата не обратила внимания на то, что отсутствует такое количество картин в сравнении с нашей дарственной, то мы подали в Генеральную прокуратуру заявление, имели право, потому что мы не только хотим вернуть свои картины, но мы хотим знать, кто их разворовал и разбазарил. Где они и у кого они? Потому что отсюда, из нашей страны, она не уходила, эта коллекция. Ну и когда Генеральная прокуратура рассмотрела наше заявление, то прислала письмо: принято к расследованию. И что? Уже прошел месяц. То есть они уже закрыли это дело. Закрыли, не спросив нас. Закрыли, не допросив нас.
- Вы получили официальное извещение, что дело закрыто?
Шапошникова:
- Нет, мы не получили, но через 10 дней они обязаны закрыть. Им не нужно, наверное, присылать нам такое извещение. Заявление в Генпрокуратуру закончилось вот этим. Вокруг этого дела оказалось несколько человек, которых можно было убедить. Например, подать заявление в Генпрокуратуру на меня с обвинением, что я украла все наследие Рерихов.
Им нужно возбудить уголовное дело, несмотря на абсурдность, несмотря на то, что автор - человек просто не здоровый. Быстро этому заявлению дали ход. В результате является к нам милиционер и говорит: вот мне нужны документы по вашему наследию, ваш устав и т. д. С каких пор милиционеры ведут расследование? Милиционер участковый. Но то, что делается, переходит все границы дозволенного, все нравственные нормы, все этические нормы. И это Министерство культуры, которое должно руководить, к сожалению, еще нашей культурой. Дело в том, что наследие, которое было передано Святославом Николаевичем Международному центру Рерихов, это была одна половина наследия Рерихов. Само наследие было разделено между двумя братьями: Юрием Николаевичем Рерихом – старшим сыном и младшим - Святославом Николаевичем. В свое время в 1957 году, когда Юрий Николаевич приехал к нам и стал нашим советским гражданином, он - востоковед и работал в Институте востоковедения Академии наук. Он привез и свою часть наследия. Это картины, архив, различные реликвии, книги и т.д. Юрий Николаевич умер в 1961 году, очень неожиданно, не оставив после себя никаких документов, завещания на свою часть.
Когда Святослав Николаевич пытался восстановить собственные права на эту часть, а он родной брат, то ему это тоже не удалось. Что получилось? Этим наследием владели совершенно не причастные к Рерихам люди, одна из которых умерла сейчас. Документов на это наследие не было. А другой сейчас распродает это наследие, картины, архивы и т.д. И когда люди, которые заботились об этом наследии, обратились в Министерство культуры, там сказали: а мы не имеем к этому отношения. Тогда у меня вопрос: каким медом мы намазали эту нашу часть наследия, что Минкульт не знает ни сна, ни отдыха, чтобы ее захватить. Почему Минкульт не обращает внимания на вторую часть наследия, которая на глазах удивленной публики просто уничтожается? На мой взгляд, этому есть объяснение. Потому что речь идет в случае нашего наследия Святослава Николаевича об этой коллекции, которая разбазарена тоже Минкультом. И если это выяснится, а чтобы это выяснилось, нас должны допустить туда, и мы уже все просчитали: 45 картин нет, Минкульту придется отвечать. Значит, Минкульту нужно захватить все наследие, чтобы в этом комплексе не были обнаружены всякие их дела. Я хочу сказать, к нам пришли таможенники, которые услышали о том, что разворовывается, и попросили дать им список картин, которые находились во владении Юрия Николаевича Рериха. Потому что они боятся, что их начнут вывозить за рубеж. Но Минкульт отказался им помочь. Вот такие вещи.

- У меня есть несколько уточнений. Завещание написано Рерихом в чью пользу?
Шапошникова:
- В пользу Международного центра.
- И там перечислено все, что должно принадлежать Международному центру?
Шапошникова:
- Да.
- Черным по белому, его рукой?
Шапошникова:
- Не рукой, а напечатано. Но его рукой подписано.
- В присутствии нотариуса?
Шапошникова:
- Да.
- Вы там обозначены как исполнитель?
Шапошникова:
- Обозначена.
- Все законы и права на вашей стороне?
Шапошникова:
- Да.
- Тогда зачем Счетная палата и Генпрокуратура? Можно было просто обратиться к участковому милиционеру, что вас обокрали. И все.
Воронцов:
- Я хотел бы дополнить. В бытность свою послом в Индии я имел счастье познакомиться со Святославом Николаевичем Рерихом. Мы с ним очень хорошо дружили. Вместе обсуждали и его проект о создании музея Рерихов в Москве. Действительно, он не питал большого доверия к государственным организациям того времени. И он настаивал на том, чтобы музей был общественный. Но я принимал косвенное, но участие в отправке его картин этой коллекции, 288, в Советский Союз. Он подготовил все необходимые документы, это все есть у нас, в Центре. И отправил эти картины с напутствием, что вы не спешите с их возвращением назад. Я говорю, что, когда будем возвращать, конечно, вас уведомим. Прошло определенное время, картины путешествовали по Советскому Союзу, вся коллекция. И даже вывозились в Болгарию, а потом вернулись. Мы договаривались на определенный срок. Он говорит: "Сколько городов они объездили в Советском Союзе?" Я не помню, сколько назвал. Он говорит: "Это все? У вас больше нет городов?" Нет, почему, немножко есть. "Так в чем же дело? Пусть дальше едет". Потом он мне сказал, что он хотел, чтобы они остались в России. Вся коллекция, 288 картин. Они остались в России. На хранении в Министерстве культуры, но не более того. Он вообще не мыслил, что это останется в системе Министерства культуры. У нашего центра тогда не было подготовлено ничего, вы знаете, поэтому принять у себя и разместить эту коллекцию мы не могли, поэтому и не возражали. Ну хранится в Министерстве культуры и пусть хранятся. Но когда у нас появилось здание, и мы сказали, что мы готовы, тут все и началось. Начались все препятствия, нежелания возвращения и прочее. Во время прохождения судебных инстанций, а мы обратились в суд по предложению Администрации Президента, мы не раз обращались к президенту.
Но нам сказали, что это все хорошо, но надо решать все через суд. У нас сейчас новая система, давайте решать через суд. Мы обратились в суд, прошли несколько инстанций. Первоначально, когда мы обратились в суд, чтобы было ясно, о чем мы говорим, 288 картин - это не пустяк, мы предложили создать независимую комиссию, которая бы посмотрела, о чем мы говорим, где эти картины. Нам сказали, что они хранятся в хранилищах Музея Востока. Но пусть кто-то посмотрит, потому что мы не видели этих картин в последнее время после того, как они закончили поездки по Советскому Союзу. Пусть посмотрит независимая комиссия, эксперты. Вы сами назначьте этих экспертов, пусть они посмотрят, о чем идет речь. И суд нам отказал в том, чтобы была создана комиссия. Это наводит на очень грустные мысли.
- Почему вы думаете, что этой коллекции может не быть на месте?
Воронцов:
- Мы не знаем. И никто не знает. Кто хочет, сходите в музей Востока и посмотрите, там есть два зала картин Рерихов. На стенах висит около 40 картин. И когда я спросил работников музея: так у вас же есть еще картины, что же вы? Они отвечают, что нет места, некуда размещать. Не ясно, что с картинами. Существуют они или нет? Не ясно, зачем вся эта игра? Почему их не показывают? Министерство культуры нам сразу сказало: и не думайте. Музей Востока говорит, что ничего подобного, они в наших хранилищах. Возникает вопрос: зачем в хранилище их держать? 288 или сейчас уже меньше. Они не для этого были сюда ввезены. Для того чтобы люди могли видеть наши картины, те, что у нас есть музее, они путешествуют по всей России. Все время в поездках, как бы передвижные выставки. Эти же картины почему-то прижаты чиновничьим задом к какой-то плоскости и никто их не видит. И зачем Министерство культуры поступает таким образом, если действительно это министерство занимается культурой? Что это означает?
- 45 картин все-таки пропали?
Шапошникова:
- Они пропали, это совершенно четкий юридический факт. А вот как пропали, где пропали, это проблема расследования.
- Сколько может стоить эта коллекция?
Воронцов:
- Я не берусь оценивать коллекцию. Я был в Нью-Йорке на продаже картин, старинных русских. Там были картины Рериха. И мне удалось купить две картины на деньги не свои, а меценатов, которые поступили после этого в музей. Каждую картину я приобрел по 100 тысяч долларов.
Репников:
- Оценка правовой ситуации вокруг этих картин, и не только картин, а всего наследия... Я убежден, и не потому, что представляю интересы, а потому, что являюсь юристом, что Международный центр Рерихов имеет все законные права полностью на все наследие. То есть на всю коллекцию, которая была передана, в том числе и на ту часть, которая незаконно удерживается государством в лице Министерства культуры. Я думаю, что в этом уверен не только я, очень характерным в этом смысле являются последние судебные слушания в надзорной инстанции Мосгорсуда, где судья, которая представляла дело, употребила такой термин, что государство является фактическим собственником этих картин. Если суд употребляет такую терминологию, то хочется спросить: а есть ли титульный собственник? То есть собственник формальный, которому это должно было бы принадлежать? И ответ тоже известен, в том числе он известен и суду. Мне это все напоминает разницу между фактическим браком и юридическим браком. И то, и другое - брак, но права и обязанности разные в одном и том же случае. Поэтому мы будем использовать абсолютно все законные способы, чтобы доказать, что Международный центр Рерихов имеет абсолютно законные права на наследие, что завещание Святослава Николаевича не оспорено, что не может быть подвергнуто никакому сомнению. И конечная цель - это исполнить завещание в полном объеме с тем, чтобы Международный центр Рерихов получил законные права на это наследие.
- Какие действия вы предпримите дальше для защиты воли Рерихов?

Шапошникова:
- Сейчас мы обратились с ходатайством в Хамовнический суд, куда вернулось дело на рассмотрение с тем, чтобы с помощью консульского отдела Посольства Индии в Москве были представлены документы, которые необходимы для подтверждения всех прав. И именно: свидетельство о смерти Святослава Николаевича, потому что у суда вызывает сомнение сам факт его смерти. Документы, которые бы подтверждали право собственности Святослава Николаевича на эти картины, потому что у суда возникает вопрос: а принадлежали ли они ему? И целый ряд других документов, чтобы формально обосновать то, что и так всем понятно. В законодательстве есть такой термин, который употребляется для того, чтобы не доказывать обстоятельства общеизвестные. Факт смерти Рериха, с моей точки зрения, является общеизвестным фактом, не требующим доказательства. Но суд считает в данном случае иначе. Мы должны будем, вынуждены будем в этой ситуации замедлять процесс судебный только для того, чтобы получить, истребовать те доказательства, которые необходимы суду. Это те первоочередные действия, которые мы уже предпринимаем.
- А в международные судебные организации? Нет в планах обратиться за помощью? Для этого нужно пройти все этапы в стране сначала?
Репников:
- С моей точки зрения, формально нет сейчас оснований для этого, поскольку нами не использованы все возможные способы внутри страны, но я полагаю, что если будет в этом необходимость, да, придется обращаться в международные суды.
Шапошникова:
- Если мы будем обращаться в Страсбургский суд и даже выиграем, то картины нам не вернут, а заставят государство заплатить за них деньги. Нам нужны не деньги. Есть такая особенность, которая нас сегодня удерживает от такого хода.
- Стороны обвиняли, что предоставляемые документы в деле фальшивые. Завещание Рериха тоже фальшивое. Проводилась или будет проводиться независимая экспертиза, чтобы поставить на этом точку?
Шапошникова:
- У нас ограниченные возможности всяких экспертиз и т.д. Но что касается того, что письмо было фальшивым, это уже устанавливал уголовный суд против секретаря Рерихов, которая и сделала это фальшивое письмо. И они установили, что подпись была не Девики. Более того, это письмо было доставлено, оно было на имя Президента Ельцина. Но оно было доставлено в Администрацию президентскую факсом. Пришел факс, но это не документ.
Стеценко:
- Когда Международный центр Рерихов судился с правительством в высшем Арбитражном суде, то один из судов признал, что Девика ранее не имела никаких прав, не была введена в права наследия фактически. И не имела право отменять решения Святослава Николаевича Рериха. На всех листах завещания есть подпись Святослава Николаевича, есть печати и подписи нотариуса. Письмо же из Индии пришло по факсу, там нет ни подписи нотариуса, ни печати. Может быть, поэтому скоро уже будет 10 лет, как невозможно выполнить это постановление, потому что фактически оно основано на неверном фальсифицированном письме Девики....
Шапошникова:
- Я разговаривала с индийским следователем, который вел дело секретаря Рерихов. Он сюда приезжал, потому что ему были нужны кое-какие сведения от людей, которые бывали у Святослава Николаевича, поскольку, когда начался процесс, никто не знал, что там будет. И нас допрашивали. Кто что помнит. Мы сделали этот список, и нас благодарили за это несколько человек. И он сказал, что в июне уже Девика была недееспособна. Она ни читать, ни писать не могла.
- Назовите цифру, сколько картин было упомянуто в завещании? Сколько и каким образом они попали в Музей Востока? И сколько картин осталось у вас?
Шапошникова:
- В завещании указано 288 картин. Как они попали в Музей Востока? Эта коллекция в 1974 году в дни столетия Николая Константиновича Рериха была привезена Святославом Николаевичем сюда, в СССР. Затем оставлена на попечение Минкульта. И кончилось все это тем, что в 1989 году замминистра издает приказ отдать на временное хранение эту коллекцию Музею Востока. Она была отдана на временное хранение в Музей Востока. И когда к нам попал этот список картин, которые находятся в Музее Востока, мы имели возможность сравнить его со списком дарственным. Было обнаружено исчезновение 11 картин Николая Константиновича и 34 Святослава Николаевича.
- Из 288 картин 45?
Шапошникова:
- Да, но те картины, которые там присутствуют, которых нет в этой дарственной, мы за них не отвечаем. Мы берем только то, на что у нас есть дарственная. Откуда те картины? Когда они возникли? И являются ли они оригиналами, к сожалению, Счетная палата, которая проводила экспертизу, не установила, потому что у них не хватило денег на аппаратуру, которая определяет оригинал по мазку художника. Есть сведения о том, что в свое время было сделано энное количество копий. Это еще было где-то в 70-е годы. Или в начале 80-х. Тогда еще не существовало даже комиссии по наследию Рерихов. Не существовало нашей организации.
Моргачев:
499 картин, которые упомянуты в дарственной, завещании Святослава Николаевича Рериха, помимо 288, о которых только что говорили, поставлены в негосударственную часть музейного фонда РФ. Была проведена заявка комиссионная, обследование этих картин и поставлены все картины, произведения живописи и графики на государственный учет в негосударственную часть музейного фонда РФ. Нам также заявлено на постановку этой части музейного фонда РФ, негосударственного, 147 единиц живописи. В экспозиции в настоящее время демонстрируется около 200 единиц графики. Это произведения Николая Константиновича и Святослава Николаевича. И Юрия Николаевича, он тоже был живописцем и графиком. И супруги Николая Константиновича. Эти произведения тоже заявлены в постановке в негосударственную часть музейного фонда РФ. Все законодательные требования и прочие конструктивные и нормативные Музей выполняет.

- Возможна ли подобная ситуация в другой стране? У меня в связи с этой историей возникает ассоциация с ЮКОСом. Там тоже все очень легко передается другим собственникам. Это по правовым международным нормам как можно расценивать?
Воронцов:
- По международным нормам.... я не в состоянии, но могу сравнить ситуацию с США и Францией. И там, и там существуют и государственные музеи, больше во Франции, а в США в основном частные или общественные. Огромные музеи. Во многих городах. И министерства культуры как такового там нет. И никто препонов таких, как нам, не чинит, и дают возможность показывать все, что можно показать. И это делается, и это очень здорово. А вот я все переживаю, что мы никак не можем соскочить со старого советского луча. И все Министерство культуры под себя гребет. Зачем все грести под себя? Справится они с этим уже, видно, не могут.
Вот 288 картин загребли и что? Их никто не видит. И они на них сидят, как собака на сене. А зачем это нужно? Такой монополизм. Монополизм в культуре не нужен. Совершенно. Это по советским канонам представлялось очень важным и нужным воспитывать население, собирать художественные ценности в одно место, чтобы население могло пользоваться. Сейчас это получается какая-то удавка в Министерстве культуры, все зажать, и сидеть. А во Франции есть государственные галереи, а есть и частные коллекции. И очень хорошие, богатые, доступные людям. Вот то, чего у нас, по-моему, не понимают. И зачем тянуть все время волынку советского периода, я не понимаю.
- Юбилейный год Рериха. Что вы планируете сделать? Какие мероприятия провести?
Шапошникова:
- Мы будем отмечать большой международной конференцией в октябре, когда Святослав Николаевич родился. Конференция действительно международная, потому что наши многие друзья из Англии, Франции, США, Болгарии уже готовятся к этой конференции. На ней будут прочитаны доклады, будут проведены дискуссионные столы и будет сделана большая выставка Святослава Николаевича. У нас есть кое-какие возможности. Но если бы нам вернули в это время нашу выставку, там же большое количество, около 150 картин Святослава Николаевича. Мы бы могли это сделать с большим размахом.
- А конференция будет проходить в Москве?
Шапошникова:
- Да, в Москве. У нас все международные октябрьские конференции проходят в Москве. И собирают огромное количество участников. К нам очень много приезжает из-за рубежа, из всех мест России. У нас есть большой зал, где экспонируются картины Святослава Николаевича. Мы обычно в этом зале проводим конференции. Но когда идет Международная конференция, нам приходится смежные залы подключать и там ставить стулья, телевизоры. Вот такой уровень этих конференций. И мы обычно выпускаем сборник докладов после того, как конференция прошла. У нас много их уже было за это время. Конференция Святослава Николаевича будет такой же, если не глобальной, то очень широкой.
Стеценко:
- Министерство культуры с циничной жестокостью по отношению к выполнению воли великого нашего соотечественника Святослава Николаевича Рериха готовит вот эти мероприятия по отмене решения Хамовнического суда, в котором у Международного центра Рериха было признано право собственника, еще заранее. Вы обратите внимание, что после письма Святослава Николаевича к Б.Н. Ельцину о том, чтобы он помог вернуть Международному центру Рериха картины, 288 полотен, которые незаконно удерживает Музей Востока, я говорю фактически дословно, было принято постановление и решение о подготовке и передаче картин. Так, Министерство культуры ждало, когда Святослав Николаевич умрет, и после этого в феврале незаконно, самостоятельно Музей Востока переводит картины из временного хранения в постоянное. Это 25 февраля 1993 года. А в 1992 году и в апреле 1993 года, уже спустя, как картины незаконно поставили на постоянное хранение, письмо министра культуры Сидорова в правительство о том, что мы вернем картины Международному центру Рерихов. То есть те документы, которые у вас есть, они позволяют сделать вывод, что вся эта кампания Министерством культуры проводилась сознательно до сегодняшнего дня при помощи Министерства юстиции.
- Кем и когда будет решаться судьба части наследия Юрия Рериха?
Шапошникова:
- У нас нет никаких юридических прав на эту часть. Вот так прийти и потребовать мы не можем. Но есть некоторые соображения, что можно будет сделать. Я не хочу о них сейчас говорить, потому что дело сложное. Там на уровне уголовного пространства действует.
- У меня такое предложение: давайте инициируем совместную пресс-конференцию Швыдкого и вашу.
Шапошникова:
- Я не собираюсь с ним на эту тему разговаривать. Я все свои доводы исчерпала и не только по отношению к Швыдкому, но и по отношению ко всем министрам культуры... Сидоров, Дементьев, Егоров, Швыдкой. Один и тот же результат. И устраивать шоу, как устраивает Соловьев - к барьеру, я не собираюсь. Мы сами пытались выяснить. Потом мы засылали к Швыдкому друзей. На уровне зам. министров других ведомств. И последний, который пошел туда и говорил не со Швыдким, а с замом его Хорошиловым. И получила такой ответ: я умру, но я вам ничего не отдам.
- Ситуация неприятная.
Шапошникова:
- Да, но он предполагает, что все, что здесь есть в этом пространстве, так или иначе принадлежит государству. Государство это не абстрактное понятие, государство состоит из чиновников и народа. В данном случае, что все принадлежит чиновникам. Он вполне честен.
- Не целесообразней было бы в таком случае просто найти средства на проведение этой дорогостоящей экспертизы полотен, которые находятся в Музее Востока, чтобы уже вести диалог с государством на качественно новом уровне?
Воронцов:
- Вы совершенно правы. Экспертизу провести надо. Потому что никто, кроме этих чиновников, которые сидят, этих картин не видели в течение уже 14 лет. Что с ними? Сгнили? Существуют ли? Одни рамки остались? О чем мы говорим? Безусловно, об экспертизе. Мы предлагали, чтобы Академия художеств провела экспертизу. Нам все равно кто, лишь бы были хорошие специалисты. Пошли, посмотрели, определили картины. Нужно провести обязательно экспертизу.
- Запрос депутата Государственной думы. На него же должны отреагировать?
Шапошникова:
- Должны. Сколько было запросов в Госдуму.
- Были уже?
Шапошникова:
- Да. Конечно. Вот если вы просмотрите наши документы, то вы увидите все, что мы делаем. Но дело в том, что если бы за этим стояла какая-то проблема юридическая, вот стороны никак не могут понять друг друга. Это одно. А здесь стоит страх. Если они отдадут эти картины, мы же проведем эту экспертизу. Будут интересные вещи. Кроме того, тут и без экспертизы ясно, что пропало 45 картин, которые занесены в дарственную Святослава Николаевича. Когда я работала с наследием и брала его, и вывозила его сюда с помощью Юлия Михайловича на правительственном рейсе, 4 тонны. Почему я так странно меряю наследие? Потому что в аэропорту, откуда мы вылетали, мы взвесили - 4 тонны. Все это, в конечном счете, вот этот страх, который стоит за этим, никогда ведомство не пойдет на то, чтобы допустить такое. Не только расхождение в количестве картин, не принятых Счетной палатой, но и момент, который может возникнуть, а где они? А они проходили довольно длительный путь. Этот путь был таким. Значит, Святослав Николаевич в 1974 году привозит эту коллекцию. Сдает ее Минкульту. Минкульт должен был сделать акт, который подписывает Святослав Николаевич и Минкульт. Был он сделан или не был, надо сказать, что Святослав Николаевич очень тщательный в юридических тонкостях человек. И конечно, это было. Но нет акта.
- Утерян?
Шапошникова:
- Они утеряли все документы. Далее. После самого Минкульта, который принял все это, передается через некоторое время коллекция ВХПО, Всесоюзное производственное объединение. Нужно было, принимая это, ВХПО, а тогда директором ВХПО был Хорошилов, который собирается умереть за эту коллекцию. Они должны были тоже этот акт составить. Приняли, сдали, приняли. Нет ничего. Далее. Из ВХПО отдается коллекция Музею Востока на временное хранение. Ни акта приняли, ни акта сдали. Ничего, не единой бумажки, подтверждающей вообще существование этих картин. Кроме списка 288 картин в Музее Востока и подписанные хранителем Фонда музея. И все. На каком основании? Откуда свалилось такое? Эти картины в феврале, есть такая интересная деталь, были записаны в книгу даров. Значит, они себе ее подарили после того, как Святослав Николаевич умирает в январе 1993 года. Мы это обнаружили, когда знакомились с делом, когда был суд. Вот и все. Когда мы стали требовать от Минкульта в городском Арбитраже эти документы, и они не могли их представить, то судья сказала: да что вы к ним пристали? Да нет у них документов. И выносит постановление в пользу Минкульта. То есть мы имеем дело с настоящим правовым произволом. Мы имеем дело со страной, где правовое поле сократилось, как шагреневая кожа у Бальзака, до миллиметров. И хочу сказать, почему мы пошли на эту пресс-конференцию и устроили ее. Потому что мы хотели бы, чтобы журналисты смогли бы нам тоже помочь. Потому что я знаю, ситуация с пространством СМИ очень сложная и тяжелая. Но если мы все вместе захотим, то, наверное, спасем один из известных в России музеев имени Николая Константиновича Рериха. Тот музей, который был создан его младшим сыном, волю которого так грубо попирают наши чиновники.

Пресс-центр "Комсомольской правды", 20 февраля 2004 г.